• Ориенталистика
• 2019 год
• Том 2, № 1

Резюме: статья посвящена разделу из Кита̄б ал-Фихрист Ибн ан-Надӣма, в котором говорится об истории греческого алфавита. Автор исследует композицию раздела, а также способы передачи греческой лингвистической терминологии средствами арабской графики. На основании полученных результатов он приходит к выводу о том, что этот раздел состоит из нескольких разнородных частей, причем некоторые из них написаны на основании материалов, содержавшихся изначально в сочинении Х̣унайна ибн Исх̣ак̣ а (ум. 873 г. по Р. Х.) «О правиле и‛раба согласно воззрениям греческих ученых».

Благодарности: я приношу благодарности моим коллегам, о. А. С. Трейгеру (Канада) и В. Н. Настичу (Москва), внимательно прочитавшим статью и сделавшим ряд весьма полезных замечаний

• Византия
• Ибн ан-Надӣм
• Кита̄б ал-Фихрист
• флексии греческие
• и‛ра̄б
• Х̣унайн ибн Исх̣ак̣
• язык
• арабский
• язык
• греческий

Введение

Сочинение Ибн ан-Надйма «Китаб ал-Фихрист» [1] по праву счита­ется энциклопедией арабской культуры X в. по Р. Х. Уникальность содер­жащихся там сведений далеко не единожды привлекала внимание уче­ных. Однако, несмотря на это, в сочинении еще много «темных мест». Не в последнюю очередь к таковым относятся источники «Китаб ал-Фихрист», что неудивительно. До сих пор это является одной из наи­менее исследованных областей, так как многие книги, использованные Ибн ан-Надймом для написания своего уникального биобиблиографического труда, до нашего времени не дошли.

В полной мере сказанное относится к заметке о греческом языке и греческом письме, помещенной в самом начале Китаб ал-Фихрист [1, 1 15.4-16.6]. Происхождение этой заметки до сих пор не объяснено, за исключением некоторых глосс, откомментированных еще издателями памятника в 1871-1872 гг. Цель настоящей статьи - выявить источники этой заметки и тем самым пролить дополнительный свет на степень знакомства средневековых арабов с византийской культурой, в частно­сти с их взглядами на происхождение греческого языка и способом его описания. Последнее напрямую связано с тем, как арабы видели и изуча­ли язык своего самого главного соседа и противника, - аспект, лишь частично затронутый современной наукой.

Текст заметки «О письме ромеев» в переводе на русский язык Kitab al-Fihrist 1 15.4-16.6

1. В некоторых старинных исторических сочинениях я прочитал, что греки в древности не знали письма до тех пор, пока из Египта не пришли два мужа, одного из которых звали Кймус, а другого Агнур, и не принес­ли с собою 16 букв. При помощи этих букв греки стали писать. Потом один из них изобрел еще четыре буквы, которые также стали употреблять для письма. Затем некто по имени Самунйдус изобрел следующие четыре, и [всех] букв стало числом двадцать четыре. В это время жил Сукратис, о чем упомянул монах Исхак в своей истории.

2. Я спросил ромея, [обратясь] к нему на их языке (а он сообщал о себе, что [в образовании своем] он дошел до уровня называемого ал-йтймулуджййа, что есть [в переводе] ромейский синтаксис) и он ска­зал, что это общеизвестный факт, что в Городе Мира ромеи использова­ли три почерка. Первый, называемый лйтун, эквивалент которому у арабов - «шрифт библиотекарей» и которым переписывают Коран. Почерком лйтун писали свои богослужебные книги также и греки. (Эти люди у ромеев объединялись в сословие и назывались йрийа, т.е. «свя­щенник».) Почерк выглядит следующим образом.

И еще у них также есть почерк, именуемый афусфйбадун, а равно­значный ему из арабских почерков сулс, с которым в связи стоят почерки мухаккак и мусаххал. Почерк выглядит следующим образом.

У них также есть почерк, называемый сурйпгун, а это облегченный почерк [греческих] писцов. У нас ему равнозначен [почерк] тарсйл дива - ни и буквы в нем пишутся схоже, а вот его образец.

3. А помимо этого, у них есть почерк, именуемый ас-самййа, а рав­нозначного почерка у нас нет. Одна его буква имеет много значений и объединяет целый ряд слов. В «Пинаксе» своих книг (а значение этого слова «порядок книг») Гален о нем написал так: «Я был в собрании и читал там обобщающую лекцию об анатомии. А спустя несколько дней встретился мне мой близкий друг и сказал, что некто записывал, что я говорил в собрании: “а сказал ты то-то и то-то”. И повторил мои слова слово в слово. На мой вопрос, “откуда ты все это взял?”, он сказал: “я встретился с писцом, искушенным в почерке ас-самййа и он писал им так быстро, что [даже] опережал тебя, [хотя ты и говорил]”». (А этот почерк изучали цари и самые важные из писцов. А прочие люди к изучению этого почерка не допускались из-за его величия.)

4. В 48 году к нам прибыл медик-практик из Баальбека, который утверждал, что он может писать почерком ас-самййа, и мы на деле прове­рили все то, о чем он рассказывал. Он нас поразил тем, что когда мы сказа­ли десять слов, он их внимательно выслушал и написал [всего] одно. Когда же мы попросили его повторить, он повторил сказанное слово в слово.
5. Цитата из Джа'фара ибн-Муктафй: «Причина, по которой ромеи пишут слева направо. Они полагают, что при любых обстоятельствах сидеть надо лицом к востоку. Сидящий лицом к востоку имеет север слева, а левое подчинено правому. Поэтому пишущий “начинает” с севера и “идет” на юг».
6. Другая цитата: «У ромеев есть законы и установления в письме. И предписания эти суть следующие: Есть среди двадцати четырех букв буквы, которые называют “следуемыми” (т.е. согласными). Это ал-гама, ад-далта, ал-каба, ал-сигма, ат-тав, алхей. А еще есть буквы называе­мые “гласными” а это ал-алфа, ал-й>, ал-йта, ал-йута, ал-ху, и ал-вав малый и ал-вав большой, то есть ал-у ту мйга>. “Женских” букв четыре: ал-алфа, ал-вав малый и ал-вав большой. “Мужские” буквы суть: ал-й, ал-йута, и ал-ху. И'раб не падает ни на какие из греческих букв, за исключением семи гласных букв, которые называются “ал-ладжайн". Греческий язык обходится без шести букв языка арабского, каковы суть ал-ха, ал-дал, ал-дад, ал-'айн ал-ха и еще лам-алиф.

Композиция заметки

Занимающая всего одну страницу современного издания заметка Ибн ан-Надйма составлена из выдержек как минимум из шести источни­ков, бывших в его распоряжении. Они суть следующие. 1. Некие «старинные исторические сочинения», выписки из которых собственноручно сделал Ибн ан-Надйм [1, 1 15.5]. 2. Сведения, взятые автором (или его информантом) у образованного византийца, жившего в Х в. в Городе Мира [1, 1 15.9] (т.е. Багдаде). 3. Выдержка из перевода на арабский «Пинакса» Галена [1, 1 15.19]. 4. Собственные впечатления [1, 1 16.5] о том, как владел греческой скорописью некий практикующий врач в «48 году» прибывший в Багдад (?) из Баальбека. 5. Выдержка из утерян­ного сочинения Джафара ибн ал-Муктафй о направлении греческого письма. 6. Классификации греческих букв и заметки об их использова­нии в окончаниях греческих слов.

Сведения, приведенные в этой компиляции, не структурированы и не отредактированы. Они вводятся маркерами «сказал» (кала) и «я прочитал».

Источники и комментарии

1. С точностью источник определить пока не удалось. Известия о том, что Кадм и другие дали грекам финикийские буквы (Pauly RE I/2 P. 1612), встречается и в других арабских сочинениях, в частности в «Книге Пирамид» ал-Идрйсй [8, S. 565] (ум. 649 Г.Х. (1251 по Р. Х.)) и в компиляции XVII в. Макария аз-За'йма, патриарха Антиохийского [9, с. 297-307]. Источник этих сведений, скорее всего арабский, в свою очередь основы­вался на главных сочинениях, использовавшихся в византийском образо­вании - «Ремесле грамматика» Дионисия Фракийца (ок. 170-90 до Р. X.) и комментариях на него, а также сочинениях Георгия Хировоска [10, p. 252; 11, p. 865], в данном случае, его «Канонах» [12]. Известно, что текст Дионисия достаточно рано был переведен на сирийский [13]. Обыкновенно этот перевод приписывают сирийскому грамматисту VI в. по Р. Х. Хузайе. Изданный А. Мерксом текст сирийского перевода не содер­жит, однако, раздела по истории греческого алфавита. Причин этому выяс­нить не удалось, но представляется, что этот раздел был просто не нужен сирийскому грамматисту: сирийцы не использовали греческих букв. Аналогичного мнения придерживаются и другие современные ученые, исследовавшие этот памятник [14, p. 176]. Поэтому, скорее всего, источник Ибн ан-Надйма был греческий. Примечательно, что в других традициях, где использовали греческие буквы (или построенные на их основе свои собственные), этот текст, напротив, присутствует. В частности, он практи­чески повторен у болгарского автора Х в. по Р. Х. Черноризца Храбра [15]. Упоминание о том, как Кадм, сын Агенора, «переселил» (μετώκησεν) назва­ния финикийских букв в Элладу, т.е. стал называть греческие буквы на финикийский лад («алф-а», «далт-а» и т.п.), встречается в «Канонах» Хировоска [Choerobosci Canones II 369.15), цитата которого восходит также к Геродоту [Herod. 5.58). На основании греческого текста видно, что араб­ская традиция превратила Кадма, сына Агенора (Κάδμος о Άγήνορος), в двух человек: «Кадма и Агенора». Эта особенность укоренилась в араб­ской традиции и оставалась в ней без изменения вплоть до XVII в.

Сочинение «История монаха Исаака», на которое Ибн ан-Надйм ссы­лается ниже, до нашего времени не доыло, и восстановить его даже при­мерно не удалось.

2. Информация, полученная Ибн ан-Надимом от «образованного ромея», уникальна. Это единственное известное мне в арабскои литературе место, где приведена номенклатура греческого письма. Встает, однако, вопрос: кто, собственно, опрашивал ромея, и откуда был он родом. Соответствующая арабская фраза не поддается однозначному толкова­нию. Вот как она звучит в оригинале: سالترجلاهنالروممراطنابلغتهموكان انه قد وصل الي مرتبة التي شمى الابملومولوجيا وهو النحو الرومى. Фразу можно истолко­вать двояко: а) следуя издателям памятника, в форме ماش видеть хал, т.е. позицию состояния субъекта деиствия (سالت). В этом случае перевод будет звучать, как «я спросил на иностранном языке [т.е. по-гречески]». Следуя за этим переводом, мы получаем все основания предположить, что Ибн ан-Надим знал по-гречески настолько хорошо, чтобы опрашивать информантов и самому разбираться в тонкостях византиискои калли­графии. Однако нигде более этот факт не находит подтверждения. Более того, перевод слова «этимология» как «грамматика» (اسم) хотя и имеет под собою значительные основания [об этом см. ниже), таковым, строго говоря, не является. Сказанное позволяет усомниться в способностях Ибн ан-Надима говорить по-гречески и читать на этом языке; б) усматривая в مراطنا маф'ул бихи, т.е. так называемыи винительныи падеж прямого дополнения. В этом случае перевод кардинально меняется: «Я опросил некоего ромея, которыи говорил на их языке». Тогда перед нами другое интересное свидетельство, где речь идет о ромее - носителе греческого языка, получившем «университетское» образование. Еще более замечате­лен тот факт, что этот «ромеи» комментирует особенности греческои кал­лиграфии в том виде, в каком она была распространена в «городе Мира», т.е. Багдаде. Подобное прочтение является также достаточным основани­ем для предположения о том, что во времена Ибн ан-Надима в Багдаде деиствовал греческии скриптории и что культура греческого письма была там на весьма высоком уровне. Однако, как и в предыдущем случае, этот факт не находит прямого подтверждения в независимых источниках, хотя о существовании так называемого ромеиского квартала в Багдаге досто­верно известно [16-20]. На мой взгляд, ситуация становится яснее, если предположить, что Ибн ан-Надим просто переписал эту фразу из како­го-то другого источника. Содержание всего абзаца, и в частности этой фразы, недвусмысленно указывает на то, что она происходит из како­го-то учебного текста, в котором говорилось о типах греческого письма [ср. выше параграф об истории греческого алфавита). Единственныи из известных учебников греческого языка, существовавших во время Ибн ан-Надима на арабском языке, - сочинение Хунаина ибн Исхака «О прави­ле и'раба согласно воззрениям греческих ученых» [21]. Оно написано на основании современных византииских сочинении [Георгии Хировоск), а также в какои-то степени на основании собственного опыта Хунаина. Поэтому оно вполне могло содержать отсылки к различного рода инфор­мантам, среди которых мог оказаться и «образованныи ромеи». В поль­зу того, что перед нами не самостоятельная заметка Ибн ан-Надима, а выписка из Хунаина ибн Исхака, говорит и помещенная ниже глосса. Сообщая об уровне образованности «ромея», Ибн ан-Надим, в частности, замечает, что тот, «по его собственным словам, в изучении [греческого] достиг уровня, называемого ал-итимулуджийа, что есть [в переводе] грамматика (синтаксис)». Слово ετυμολογία («этимология») в форме ал-итимулуджийа было известно арабам и сириицам уже в Х в. В слова­ре Бар Бахлула оно толковалось как «имена производные» (^الاط اس] [22, 124.24-125.2]لئ. Образованныи византиискии читатель, напротив, видел в «этимологии» прием, направленныи на объяснение одного из аспектов грамматики - правописания. Наряду с «этимологиеи» он вклю­чал также аналогию, диалектные особенности и историю слов. Об этом говорится в первую очередь у Дионисия Фракиица [23, p. 44; 24, p. 93, not 17], а также у опиравшегося во многом на его сочинение автора учеб­ника греческого языка Х в. по Р. Х. Георгия Хировоска. Последнии, в част­ности, разъяснял, чем «этимология» отличается от παραγωγή («производности» или «словопроизводства»). Он писал, что «производность» принимает во внимание лиыь начальные части слова, в то время как «этимология» рассматривает как начальную, так и конечную части слова ( ὲ ἡν παραγωγ ὴ κατά τήν άρχήν μΟνην θεωρείται τής λεξεως ή δΕ Ετυμολογία καί κατά τήν άρχήν καί κατά το τελος) [25: 60.23-26; ср. там же: 36.4 и 89.22-24]. Конечно, объяснение слова «этимология» как «грамматика» нельзя считать неверным, но сама возможность такого толкования тре­бовала от Ибн ан-Надима недюжинных познании не только в области арабского, но также в области греческого и сирииского языков. В отноше­нии этого применительно к Ибн ан-Надиму сведении не сохранилось. Не видно это и на основании текста Китаб ал-Фихрист. Поэтому отнесение данного пассажа на счет Хунаина ибн Исхака не представляется чем-то из ряда вон выходящим. Последующие строки, где говорится о типах гре­ческого письма, также могут представлять собои испорченную цитату из утраченного сочинения Хунаина. На основании работ В. Гардтхаузена [26] видно, что лйтун - это однозначно λίτος, т.е. греческое название унци­ального шрифта [27; 26, S. 8-9]. Что касается афусфибадун, то это слово убедительному толкованию не поддается. Предложенное издателями в 1872 г. и повторенное сто лет спустя Б. Доджем толкование «бустрофедон» критики не выдерживает. Такому толкованию противоречит уже приведенное сравнение с арабским почерком сулс, которым никогда не писали в двух направлениях. Основываясь на приведенных издате­лем разночтениях остается предположить, что под словом-призраком афусфибадун кроются два слова: όξυ[ρυγχος χαρακτήρ] и его описание - σπυρίδον «корзинообразныи» [26, S. 2; 22, 1323.11; ср.: 28, p. 2739], что, кстати, сближает его с арабским почерком мух̣ак̣к̣ак, с которым сравни­вает его Ибн ан-Надим. Что касается «облегченного» почерка суритун, также упомянутого «образованным ромеем», то его определить также нельзя, и место видится испорченным. Сравнивая это описание с пре­дыдущим, можно видеть, что суритун - не название почерка, а только способ его описания. В этом случае под суритун могут крыться два слова: или уже встречавшееся выше σπυριδόν или же συρηδόν / σωρηδόν «кучно», как, в частности, комментирует американскии переводчик Б. Додж. Учитывая, однако, что употребления этих наречии примени­тельно к описанию шрифтов не зафиксировано, приходится последнее предположение отклонить, а в суритун видеть σπυρίδον.

3. Почерк ас-самийа - не что иное, как греческая скоропись, или тайно­пись (σημεία), т.е. «значки» [26, S. 2]. Помимо цитаты из сочинения Галена «о моих собственных книгах», на которую ссылается, в частности, Томпсон [29, p. 60], глосса, объясняющая его как «сокращенный греческий почерк», содержится в словаре Бар Бахл^ла [22, 1342.17] (cf.: [28, 2416]).
4. Рассказ о заезжем враче не находит параллели в других источниках и поэтому может быть смело отнесен на счет собственных впечатлений Ибн ан-Надйма или его источника, если только под «сорок восьмым годом», следуя за Б. Доджем, понимать 348 Г Х., на который приходился 959 г. по Р. Х. Логика американского переводчика очевидна: дата «подогнана» под годы жизни Ибн ан-Надйма (ум. в 380 Г. Х. (990 по Р. Х.)). Однако никто не мешает видеть в «сорок восьмом годе» 248 Г. Х. (862 г. по Р. Х.), который тогда будет приходиться на годы жизни Хунайна ибн Исхака (ум. в 259 Г. Х. (873 по Р. Х.)). Небольшая, но важная деталь: «практикующий врач», ал-мутат̣ аббиб, мог быть скорее информантом не Ибн ан-Надйма, но именно Хунайна ибн Исхака, который учился медицине и был связан с переводами медицинских текстов с арабского на греческий всю свою жизнь.
5. Цитата из неизвестного и не дошедшего до нас целиком сочинения Джа'фара ибн-Муктафй, сына халифа ал-Муктафй, равно как и следую­щая за ней, анонимная, представляют значительный интерес. Определить происхождение первой цитаты, объясняющей направление греческого письма (слева направо, тогда как арабы писали справа налево), не пред­ставляется возможным.
6. Здесь опять налицо отрывки из сочинения «Грамматического искус­ства» александрийского автора Дионисия Фракийца. Подобно отрывку из сочинения Галена «О моих книгах», текст Дионисия, в том виде, как его приводит Ибн ан-Надйм, сильно сокращен, так что теряется его изна­чальный смысл. Тем не менее он сохранил очень важные детали.
7. Согласные буквы, которые в арабском тексте называются «следуе­мыми». «Следуемые» - буквальная передача греческой цитаты из Дионисия: «они названы “со-гласными”, так как сами по себе они не пере­дают голос, но, будучи сопряженными с гласными, они образуют голос».

Б. «Женские» буквы, т.е. буквы, на которые оканчиваются существи­тельные женского рода, также отмечены Дионисием: «букв, на которые оканчиваются существительные женского рода, суть восемь...».

В. «Мужские» буквы, т.е. буквы, на которые оканчиваются существи­тельные мужского рода: «букв, на которые оканчиваются равносложные существительные мужского рода в именительном и родительном паде­жах, суть пять».

Арабизированные названия греческих букв, о которых говорится у Ибн ан-Надима, свидетельствуют о том, что они взяты из арабского, а не греческого источника. Особенно показательны в данном случае ал-вав малый (омикрон) и ал-вав большой, т.е. омега (ал-вав малый и ал-вав большой, то есть ал-у ту мӣг̣а). Но еще более показательно слово, звучащее по-арабски как ал-ладжайн (،16-1.15 ,1] رمح]. Б. Додж ошибочно видел в нем λεγείν «говорить», тогда как первые издатели «Китаб ал-Фихрист» совершенно правильно увидели в испорченном слове греческии корень ληγ от λήγείν «заканчивать», после того как оно было соотнесено с арабским и'раб, т.е. изменением в конечнои пози­ции слова в зависимости от изменения синтаксических конструкции. Собственно, речь идет о ληγουσαί συλλαβαί, т.е. конечных слогах слов, которые изменялись при склонении и спряжении.

Цитата «и'раб не падает ни на какие из греческих букв, за исключе­нием семи гласных букв, которые называются ал-ладжайн», говорит о том, что, в отличие от арабского языка, греческий язык не имеет первич­ных и вторичных знаков, т.е. букв и огласовок [32, с. 123] для изменения слов в конечной позиции.

Заключение

Отмеченные особенности заметки Ибн ан-Надйма показывают, что материалы для нее были позаимствованы из какого-то пособия, предна­значенного если не для обучения арабов греческому языку, то, по край­ней мере, для объяснения им разницы между греческим и арабским язы­ками. Обилие греческих транслитераций и редких «калек» с греческого говорит о том, что текст был переведен или с сочинения Дионисия Фракийца «Грамматическое искусство», или с позаимствовавшего оттуда многое текста Георгия Хировоска, который являлся основным учебником греческого языка в Византии. Наличие прямой ссылки на арабский пере­вод сочинения Галена «О моих книгах», бытовавшего в переводе Хунайна ибн Исхака, а также упоминание о том, что информант Ибн ан-Надйма бегло говорил по-гречески и был знаком с греческой грамматической терминологией, позволяют осторожно предположить, что перед нами отрывки из недошедшей до нас греческой грамматики Хунайна, бытовав­шей под названием «О правиле и'раба согласно воззрениям греческих ученых». Предположение подкрепляется тем, что сочинения Георгия Хировоска, как я стремился показать в другом месте [21], явились тем материалом, на котором Хунайн построил свой дидактический труд.

Приложение

Перевод на русский язык главы 6 про буквы из сочинения Дионисия Фракийца

«Грамматическое искусство». Techne Grammatike § 6, с. 12-16.5.

Про минимальные элементы. Букв всего двадцать четыре, начинаются с альфы, а заканчиваются омегой. Буквами (т.е. «процарапываниями» γράμματα)

они называются, потому что образуются путем царапания или прочерчивания, так как, по словам древних, «писать» означало «царапать»: «Ты, у меня лишь пяту оцарапавши, столько гордишься (νΰν δέ μ' έπίγράψας τάρσον ποδ6ς εΰχεαί αΰτως Il. 11. 388]. Они также называются «элементы», ибо имеют некий порядок и последовательность.

Среди этих букв حو семь гласных: α ε η ί ο υ и ω. Они называются гласными, так как они обозначают голос, например, ааа, эээ. Из гласных есть две долгие η и ω, две краткие ε и ο и три «двойные», т.е. α, ί и υ. Они получили название «двой­ных», так как могут как удлиняться, так и сокращаться. Так называемых прибав­ляемых спереди гласных حو пять: α ε η ο и ω. Они называются «прибавляемы­ми спереди», так как будучи поставленными перед ί и υ образуют слог, как, например, αί или αυ . Так называемых прибавляемых сзади гласных тоже две: ί и υ. Иногда υ ставят перед ί, как, например, в словах μυΐα, ίΐρπυία и υΙός.

Дифтонгов известно шесть: αί αυ εί ευ οί ου.

Согласными называются остальные семнадцать β γ δ ζ θ κ λ μ ν ξ π ρ σ τ φ χ ψ. Они названы «со-гласными», так как сами по себе они не передают голос, но, будучи сопряженными с гласными, они образуют голос. «Полугласных» из них حو восемь: ζ ξ ψ λ μ ν ρ σ. Они названы полугласными, так как хуже, чем глас­ные, дают голос, а только в мычании, бормотании и свисте. Безгласных суть девять: β γ δ κ π τ θ φ χ. Они называются безгласными, так как более других неблагозвучны, подобно тому, как безгласным мы называем актера. Из них «лысых» три κ π τ, густых три θ φ χ и три «средних» β γ δ. «Средними» они назы­ваются потому, что более густые, нежели «лысые» и более «лысые», нежели густые. β стоит между κ и χ, а δ — между τ и θ.

Густые противостоят «лысым», т.е. π противостоит φ, например: «Ты же теперь мне скажи, где корабль, на котором пришли вы» (άλλά μοί εΐφ' 6πη εσχες ιών έυεργέα νήα, Od. 9. 279]. K противостоит χ, например, «Дочь светлоокая Зевса Афина тогда Одиссея...» (τ6ν μεν ΆθηναΙη θήκεν Δί6ς έκγεγαυΐα, Od. 6. 229). θ про­тивостоит τ, например, «Рек он; ахейцы безмолвные все сохраняли молчанье” (ως εφαθ', οί δ' αρα πάντες άκήν έγένοντο σίωπή Il. 3. 95).

Среди согласных есть три двойных: ζ, ξ, ψ. Их называют «двойными», так как каждая из них состоит из двух согласных. Ζ состоит из σ и δ, ξ состоит из κ и σ,

Также четыре «неизменяемых», как то: λ, μ, ν, ρ. Они называются «неизме­няемыми», так как остаются неизменными при образовании будущего време­ни у глаголов, равно как и в склонении существительных. Их еще называют «жидкими».

Букв, на которые оканчиваются равносложные существительные мужского рода в именительном и родительном падежах, суть пять: ω, ξ, ρ, σ, ψ, как то: Дион (Δίων), Фойникс (Φοΐνίξ), Нестор (Νέστωρ), Парис (Πάρίς), Пелопс (Πέλωψ). А букв, на которые оканчиваются существительные женского рода, суть восемь: α, η, ω, ν, ξ, ρ, σ ψ, как то: Муса (Μοΰσα), Елени (Ελένη), Клио (Κλείω), ласточка (χελίδών), завиток (؛؛λίξ), мать (μητήρ), Фетида (Θετίς), ураган (λαΐλαψ). Букв, на которые оканчиваются существительные среднего рода, суть есть: α, ί, ν, ρ, σ, υ, как то: повозка (ίίρμα), мед (μέλί), дерево (δένδρον), вода (ϋδωρ), кубок (δέπας), копье (δόρυ). Некоторые прибавляют ο, как то: другое (αλλο). Окончаний двой­ственного числа три: α ε ω. Окончаний множественного числа четыре: ί, σ, α η, как то: друзья (φίλοί), Гекторы (Ἕκτορες), книги (βίβλία), дротики (βέλη).